Ташкент. Старый город.
Дома строятся из глины, которую берут тут же под ногами, так как грунт состоит из чистейшей и хорошей глины. Для тонких стен (в лавках, сараях и т. п.) туземцы ставят деревянный остов и залепляют его глиной. Самый характер здешних построек из глиняных комьев с камышовыми крышами, покрытыми глиною же, делает их недоступными огню с внешней стороны. Смазка крыш глиною употребляется кое-где и в России. Опыт указал, что это прекрасное предохранительное средство. Во время пожара в Коротояке (Воронежской губ.), происшедшего в 1868 году от иллюминации в честь приезда генерал-инспектора кавалерии, и когда притом вся вольнонаемная пожарная команда отправлена была за город зажигать плошки — удалось отстоять только те дома, крыши которых были покрыты глиной, кругом же их множество соседних зданий были истреблены.
Сартовские постройки застрахованы от огня и изнутри: в них нет ни печей, ни дымовых труб — огонь раскладывается просто на полу в особом углублении, а если сами жители хотят согреться, то в это углубление накладываются уголья, над ними ставится большая и низкая табуретка, похожая на маленький столик, табуретка покрывается ватным одеялом и семья садится вокруг, засовывая ноги под табуретку на перекладины ее ножек и закутываясь в одеяло. Пол, конечно, глиняный или вымощенный квадратными плитками кирпича — огню нет пищи никакой. Дымовые трубы, причиняющие в России столько хлопот, здесь заменяются окном, дверью или отверстием в крыше. Эта сравнительная безопасность от огня делает пожары большою редкостью. Их было во всей области 20, сгорело 78 дворов на 9.480 р.
Поэтому и пожарных команд нигде не имеется. Слабым намеком на будущие пожарные инструменты в Кураме служит пока единственный гидропульт, купленный мною для уездного управления. В случае нужды и он может пригодиться, так как струя его достает до крыш здешних невысоких построек.
Отсутствие печей в туземных постройках объясняется теплым климатом и короткою, несуровою зимой. С приходом русских зима стала суровее. Туземцы видят в этом знамение… знак особого благоволения Аллаха к русским, которые любят снег и без мороза жить не могут!
Заняв сартовские сакли, мы понаделали печей и принялись рубить фруктовые деревья. Туземцы охотно стали возить дрова, преимущественно урюковые (абрикосовые), которые лучше горят. С истреблением садов дрова, конечно, вздорожали. Наши печи устраивались самым допотопным образом такими печниками из солдат, которые сделались ими только потому, что им «приказано». Очаг и вертикальная труба, без всяких заворотов, откровенно глядит сквозь крышу в небо; никаких вьюшек не полагалось, и чтобы закрыть трубу, надо было лазить на крышу и там затыкать трубу кошмой, сверх которой накладывались камни. Понятно, что такие печи поедали огромное количество топлива и давали ничтожное количество тепла. Дороговизна дров заставила подумать и о топливе, и о печах. Каменный уголь с казенной «Татариновской» копи, хотя и добывался за Чимкентом и везти его 200 верст чего-нибудь стоило, но все-таки казалось выгоднее платить 35 коп. за пуд угля, чем 15 р. за сажень дров.
Ташкент. Дом генерал-губернатора, вид из сада.
Выписанные из России для генеральского дома печники были заняты чуть не на год вперед, и потому менее влиятельные чины должны были довольствоваться теми туземными уста — мастерами, которые служили чернорабочими при русских мастерах. Один из таких скоро дошел до такого искусства, что не уступал и русским, но зато и его трудно было залучить к себе. Сложить камин он брался за 7 и 10 рублей. Второстепенные мастера брали не менее
— Да ведь тот как взялся за работу — так уж и кончит, а мне, может быть, придется еще раза три переделать все сызнова… за что же я буду трудиться?
И правда: начнешь пробовать камин — то не тянет вовсе, то дымит. Мастер уж не отходит и переделывает до тех пор, пока дело не наладится.
Ташкент. Русская часть города.
Татариновскую копь скоро залило водою. Уголь вздорожал. Первушинский из копи Кураминского уезда продавался по татариновской цене и портил колосники: избыток серы вел к образованно сернистых соединений, и железные прутья перегорали. Теперь уже многие топят камышом, камины переделаны на простые печи. У китайцев, где дров было мало, печи или, вернее, трубы строились таким образом: очаг врывается в пол, боров-дымоотвод кладется горизонтально вдоль стен на полу же, и выходит потом наружу ниже горизонта, оканчиваясь в трубу, сделанную из коры дерева, обмазанной изнутри глиной. В видах красоты в кору втыкают сучья и ветви, преимущественно вечнозеленой хвои — нужды нет, что кора дубовая, а ветви будут еловые. Боров внутри комнаты обделывается лежанкой и покрывается циновками — выходит и чисто и тепло, да и мебели лишней не надо. Выгода еще та, что сырость, гнездящаяся обыкновенно внизу стен, уничтожается. Такие печи есть в Кульдже, и русские должны с ними познакомиться. Корейцы, переселенные насильно из Владивостока на Амур, переделали русские печи в домах, для них построенных, на описанный нами образец. Экономия в топливе достигается при этом полная. Все тепло остается в комнате, а не греет небо.
Другое, что следует позаимствовать от китайцев — это полы: материалом служит жженый кирпич, но его заливают — заметим, не мажут только — вареным растительным маслом. Кирпич делается непроницаемым для сырости, приобретает большую прочность, так как в порах его останется сгустившееся масло — и затем его можно еще шпаклевать, красить, мыть. Кирпичные полы делаются и у нас, но без масла, оттого кирпич сильно стирается под ногами, пылит, а мытый — долго сохраняет сырость и гноит вещи в сундуках, чемоданах и т. п. Квадратная сажень китайского пола обойдется в