rus_turk

Пенджекент сопричислен к городам единственно, кажется, за то, что прежде в нем жил бек, а ныне пребывает управляющий нагорными тюменями, с канцелярией и местной командой. Благодаря этому обстоятельству, Пенджекент имеет теперь 4 дома полуевропейской архитектуры с русским населением 38 мужчин и 4 женщин, всего 42 души, и 382 двора туземного города с населением 1140 мужчин, 624 женщины таджиков, 9 мужчин пришлых индийцев, 1 мужчина и 3 женщины евреев, всего 1819 душ.

Русское население группируется в класс «нематериальных производителей» (гражданская администрация — 5, фельдшер — 1, военные казаки — 30; всего 36 мужчин) и лиц, живущих на счет самостоятельно трудящихся, мужчин 2 и 4 женщин, всего 42 души, что, по отношению к туземному населению, составляет 2,5% общей цифры [с июня месяца 1877 года русское население Пенджекента увеличилось на 150 нижних чинов Пенджекентской местной команды с двумя офицерами и на 350 чел. «переселенцев» уральцев].



Пянджикенд. Часть города Кургани-Миана

Туземный город имеет в 15-ти кварталах: 382 дома, занимающие с надворными строениями 10½ десятин земли, 15 мечетей, 4 медресе, 9 низших школ (мактаб), 1 баня, 1 общественная купальня, 2 странноприемные дома (такия), одна тюрьма (миршаб-хана), 3 караван-сарая (постоялые дворы), 1 базар с двумя площадями, застроенными по окраинам 140 лавками запирающимися (тахта-барлык), 106 лавками открытыми (айванча), для приезжающих торговцев, и 7-ю городскими навесами (каппан), под которыми взвешиваются хлебные и другие продукты сельского хозяйства, привозимые каждонедельно в базарные дни (в четверг) для продажи исключительно внутренней, имеющей годовой оборот в 38000 руб. приблизительно. Окружная линия города имеет протяжение около 3 верст, а сады, в количестве 72 десятин, и плантации люцерны (клевер), в количестве 37-ми десятин, частью врезываются в район города, частью окаймляют его по восточной и южной стороне, представляющей твердую мергелевую почву подгорья отрогов Зеравшанского кряжа. Пенджекент отстоит в 61 версте на восток от Самарканда, на меридиане Аулие-Ата, и этой частью левого берега Зеравшана, по которому группируются рисовые плантации города, возвышается над уровнем моря на 3200 футов. Санитарное положение как этой подгорной оседлости, так и других, меньших селений, густо группирующихся в боковых ущельях по берегам рек Кштута, Маргиана, весьма удовлетворительное. <…>

В Пенджекенте, при равномерном распределении земельной собственности, при высшей сравнительно доходности земель, обрабатываемых под злаками, экономическое положение населения лучше, а потому гигиенические и бытовые условия его жизни несравненно благоприятнее, чем в Ургуте и в других, меньших оседлостях нагорного района.



Сплав леса у Пянджикенда

С другой стороны, это хозяйственное довольство коренного населения, притянув к себе довольно многочисленный класс рабочих, повлияло на характерно резкое отношение полов населения, выражающееся цифрами так: на 100 мужчин — 56 женщин. Нам кажется также, на основании цифровых показаний о количестве холостых горожан, что этот факт столь значительного перевеса мужского элемента над женским находится в связи с особенностями социального положения в городах Средней Азии класса зажиточного, отвлекающегося от семейной жизни страстным поклонением Афродите, которую представляют здесь пригожие мальчики (батчи). Мало-мальски денежно состоятельная молодежь пенджекенцев, предварительно поклонения Гименею, до 30-летнего возраста предается вполне кутежу, проводит все вечера зимы вне своего дома, в сообществе батчей, содержимых на артельных началах довольно оригинального устава. Компания приятелей-сверстников, человек 10—20, уговаривается открыть на зимний сезон гостиную (михман-хана) на условиях равномерного платежа расходов единовременных и периодических. Никакая гостиная у оседлых туземцев Средней Азии не мыслима без пригожего «розе подобного», как восхищаются сарты, мальчика — и найти его нетрудно. Компания высмотрела уже в селениях несколько экземпляров «красавцев», «сладкопевцев», «эфирных юношей» и отправляет вперегонку другой артели своего депутата с ангажементом. Отец или мать торгуются с антрепренером с таким же циническим спокойствием, с каким тянут за хвост продаваемого на базаре бычка, совершают у казия (судьи) запродажный акт: получают 40 рублей за 6 месяцев наемки и отпускают «розе подобное» детище с пожеланием успеха.



Бача из труппы музыкантов

Если мальчик наделен белизною и чистотою лица, правильными перламутровой белизны зубами, тонкими бровями, выразительными черными глазами, двумя-тремя родинками на пухлых щеках, если он обладает звучным каким ни на есть голосом, если, главное, он достаточно строен телосложением и вообще выразительностью форм, если ноги у него гибки «как тал (ива)» настолько, чтобы исполнить самое трудное эротическое па, долу повергающее правоверных созерцателей, ему, «даровитому, счастливому созданию», предстоит слава и почитание такие же, какие воздаются в Европе первой балерине; ему и всей компании предстоит торжество в соперничестве, апофеозом которого нередко бывает кража «эфирного сладкопевца», побоища между дольщиками. Родители, обладающие таким сокровищем, считают себя вполне счастливыми получением каждогодно 60 рублей ангажементных, и, в период с 12- до 20-летнего возраста сына их, возносят Аллаху и пророку Магомету теплые молитвы за сохранение детищу «долголетия, здоровья и красоты». Минуло 20 лет, от бессонных вакханальных ночей болезненно пожелтело лицо, ввалилась грудь от ранней привычки сосать кальян, горловые связки захлябали, поблекло «даровитое чадо» и обратилось в настоящего блудного сына, не способного по непривычке к труду, по слабому здоровью, кормить не только Богу усердный родителей, но и себя самого. Куда преклониться такому произведению страшного социального недуга, если бывшие почитатели прогнали его с таким же спокойствием, с каким гоняют надоедливую голодную собаку; если дорогие родители отправились обозревать рай (бигиш), к которому особенно расположены правоверные, или если ближайшие родственники не могут накормить несчастного по неимению кормежки и для себя? Ему, этому бывшему тихому мальчику, пожинателю затем славы «танцора», «певца» (созанда), решающему посреднику в турнирах состязания поклонников в каламбурах и восточных, античных комплиментах, предстоит прямой путь из заштатных батчей в банги-хуры (опиекурители), прозябание которых в городах Туркестана ничем не отличается от пресмыкательства индийских париев.



Курильщик опиума

Записные батча-базы (почитатели), при материальном довольстве, услаждаясь оргиями на артельных началах до 36 лет, успевают, [неся] до 30 рублей каждогодной затраты на очередные угощения (гаштак) и подарки батче, спровадить в вертепы 5—6 розовидных юношей, и затем уже отдаются степенности, только по расчету завести хозяйку — работницу в доме, чтобы продолжать род «славных предков», которых, при таких условиях жизни «остепенившегося», следующие генерации получаются не совсем славные. Обыкновенно, остепенившийся чрез 12 лет от праздности и дикого разгула сарт вносит в семью самую дурную нравственную атмосферу неугасающего почитания батчей, возбуждающего в жене сначала ревность со всеми вариациями ее, а затем апатическое равнодушие с супружеской неверностью, постоянные отлучки из дома, вопреки одной из сур Корана, растраты на подарки обожаемому последних средств остатков от мотовства мужа, недосмотр за детьми, из которых получаются сначала воришки, а потом рецидивисты. Таковы последствия, общие почти для всех членов персонала батчепочитателей, довольно многочисленного в Пенджекенте, вследствие, с одной стороны, неправильно развитых исторически духовных потребностей народа, однообразия жизни, отсутствия облагороженных удовольствий, а с другой — вследствие хозяйственной обеспеченности его.

В зиму 1877 года было открыто в Пенджекенте 60 дольщиками 7 гостиных (михман-хана) с 10 батчами, 20 музыкантами (дайрадас) и затрачено на пятимесячный сезон приблизительно 1400 рублей, что составляет по 22 рубля на каждого члена артели.



Пянджикенд. Часть города Базари-Бала

Нельзя сказать, чтобы рядом с этим увлечением к тратам на удовольствие созерцать батчу, в характере сартов обозначалась небережливость в других случаях или щедрость в благотворительности, в доставлении себе и семейству жизненного комфорта. Совсем нет; первый богач способен носить бессменно по месяцам бязевую, грубой бумажной ткани рубаху, способен валяться со всей семьей в сакле на дырявых войлоках (кошма), прикрываясь ночью ежедневно самым засаленным халатом или 2—3 халатами, смотря по температуре и времени года, способен жевать две лепешки в день, прихлебывая суп из муки (атала) на зигирном (льняном) масле, способен содержать впроголодь не только своих рабочих, «осчастливливаемых» выдачею по 8 копеек в день на человека, но и свою семью, способен оторвать мимоходом голову соседской курице, и за спиною, при всей честной компании, неуклюже стянуть огурец от приготовляемого хозяином угощения (достархан). Самый знатный сарт способен низкопоклонничать у влиятельного чиновника, чтобы получить доходное место волостного, казия, чтобы придержать подряд. Самый набожный сарт способен продать за 5 рублей тайно из мазарета голову святого (аульэ). Словом, и в наши дни зеравшанский сарт остался тем же, чем он был во времена поэта Мавлау-Джами (1476 г.), который высказался в стихах о самаркандцах так:

   Если хочешь видеть богатство,
   Иди в Индию.
   Если хочешь видеть благочестие,
   Иди в Мекку.
   Если не хочешь видеть ни того, ни другого,
   Не выезжай из Самарканда.



Самарканд. Базарная площадь между трех медресе (Ригистан)

Ошибаются, жестоко ошибаются те из многочисленных наших любителей покушать и паче испить, которые, садясь за стол в сакле какого-нибудь богатого сарта, провидят в таком явлении созывания на тамашу (угощение) нравственный метаморфоз, стремление «одухотвориться в цивилизации путем постепенности и умеренности». Ничуть не бывало. Бывший в 1866—1871 г. самаркандский казий, Камаль-Этдин, этот «новатор», разыгрывал два года комедию передовика, пил шампанское, держал коляску, устраивал частые парадные тамаши (обеды) «с барынями» под влиянием идеи «одухотворения»? Нет, только по индуктивной наклонности к испиванию и потому, что получал от судейской практики прямого дохода около 20 т. рублей. Утешались многие, и начальство, конечно, в особенности, что казий понял требование времени, понял обязательность для себя быть примером для своих сородичей, и только этими стимулами стремился дать образование своему сыну в русской школе. Каково же было удивление и разочарование для всех, когда смещенный за служебные злоупотребления Камаль-Этдин немедленно вытребовал из Ташкента своего сына, не дав ему окончить школу, — продал коляску, сервизы, мебель и выбросил из своего дома все европейское (даже рамы оконные), позаимствованное подражанием только для обмана властей, снисходивших ко всем недостаткам этого туземца в полном неведении, разумеется, что ловкий сарт сразу понял, как надо действовать.



Казы Камалятдин, самаркандский судья

В приведенном примере заблуждения зиждителей раннего, торопливого насаждения между сартами цивилизации нет ни малейшей субъективности, и мы позволяем себе считать Камаль-Этдина передовиком единственно за то, что он понял знамение времени и, оставаясь воплощенным сартом, приносил прямым и косвенным путем некоторый доход акцизу, что и требовалось доказать. Но ведь на таких рельсах можно добраться только к крайнему полюсу цивилизации, к вырождению духовному и физическому — ни больше ни меньше. Кто же в самом деле решится нелицемерно утверждать, что вино братьев Елисеевых, обеды по-европейски и сладкая улыбка цивилизованных барынь в поощрение лукавого гостеприимства отжиревшего подрядчика «золотых дел» способны выполнить миссию развития в крае здоровой гражданственности? Нет, не это требуется для такой задачи, а нечто совсем другое.



Пянджикенд. Часть города Дашти-Карабид

Доканчивая характеристику туземного населения Пенджекента, в порядке распределения групп, в сделанной ниже сводке, мы должны свести сначала счеты с воспитательным персоналом и с духовенством как такими профессиями, которые, находясь в тесной связи между собою, имеют несомненно огромное влияние на весь строй жизни правоверных, на нравственные и интеллектуальные функции ее. Цифры современного состояния школьного дела здесь уясняют, что местное духовенство как будто бы чует близость западного, окноделательного топора цивилизации. В самом деле, процентное отношение учащихся к населению таково здесь, что ему могли бы позавидовать (конечно, только не качеству элемента) даже многие города и селения Ближнего Запада.

В Пенджекенте имеются 4 медресе с тремя старшими профессорами (мударисы) с 4-мя помощниками их (ша-гир) и с 80-ю студентами (талиб-ильм); элементарных школ (мактаб) 6 мужских с 6 учителями, с 135 учениками, и 3 женских с 3 учительницами, с 40 учениками.



Туземная школа в Самарканде. Фото Генри Мозера. 1889—1890.

Курс учения в мактаб-хане, начинаясь с азбуки (алиф), проходя затем склады (абджат), далее, на 2-й год, Хафтиак (4½ главы Корана), суры Кулгу-воалагу-агад и Ина-атайна, заканчивается правописанием (сават) и прочтением в один год всего Корана и Чар-китаб — сочинений Хафиза, Мантыка, Бидиль и Новои. Прилежный и памятливый ученик обыкновенно проходит всю эту премудрость в четыре года, но большинство сидят в мактаб-хане по 6 лет. Девочки, начиная посещать школу с 7-ми лет, заканчивают учение в 13 лет, не заходя дальше Хафтиак и 2—3 сур Корана. В низших школах каникул (тагтил) никаких не полагается. Круглый год ежедневно, исключая пятницы, дети отсиживают в мактаб-хане, поджавши ноги и покачиваясь под певучее зубрение, с 5-ти часов утра до 3-х ч. дня. Учитель с железным терпением также исправно ритмически отбывает свое дело, терпеливо утолковывая детям начальную книжную мудрость. Наказания никакие не практикуются, и успехи ученика поощряют не его, а виновника-учителя добавочной лепешкой к одной, приносимой еженедельно по четвергам каждым учеником. Богатые родители, впрочем, торжественно награждают смиренного учителя алачовым двухрублевым халатом за успехи детища в Хафтиаке, и второй раз при окончании курса. Учитель-мулла знает, конечно, с какими учениками ему усерднее надо заняться, и успевает заполучить в год два халата. В сложности годовой заработок мектабдара при 20 учениках составляет: из 10—16 руб. (от 40 к. до 1 руб. доброхотного с каждого школьника), из 1000 лепешек — 13 руб. в 48 недель, из 2-х халатов — 4 рубля, а всего 27 рублей, т. е. по 7 коп. за дневной или по ⅔ к. за часовой труд.



Школьный обряд (алям-нашра)

Существовать с семьей на два рубля в месяц даже тем порядком жизни, который называется тиричилык (прозябание), конечно, нельзя, и мулла-учитель не прожил бы и с удвоенным комплектом подносимых лепешек, если бы на выручку не представлялось совместное исполнение обязанностей имама (священника) мечети. Эта должность приносит хотя также не особенно много, но с гонораром учителя дает сумму 47 рублей годовых, на которую с грехом пополам прожить можно. «Не согрешишь — не проживешь», — говорит беднякам имам-мулла и усердно лебезит пред зажиточными прихожанами, чтобы вместо 20 коп., платимых ежегодно каждым домовладельцем, получить 30 коп., чтобы при общей раздаче в годовой праздник Уразы по 5 фунтов хлеба с каждого члена семьи домовладельца-прихожанина урвать большую долю на счет бедняков, которым уделяют в эти дни (фитири-руза) от восточной poor low.



Суфи, муаззин Мулла-Риза

Еще более безотрадно материальное положение низшей братии духовной, муазинов — созывателей на молитву, труд внимания которых к солнечному зодиаку оценивается всего 4-мя рублями годовыми, ⅓ хлеба от фитири-руза, 4 руб. и больше ни лепешки, ни простого халата. Есть ли возможность прожить на эту гомеопатическую лепту — усердные в молитве прихожане таким вопросом вовсе не задаются, а норовят молиться на даровщинку, что многим, стоически потчующим муазина крохотной лептой, и удается. Бедняк отказывается от профессии, и прихожане, между которыми могут быть и Загребай-Азимы, подымаются на лестницу муазин-хана 5 раз в день для призыва на молитву поочередно.



Религиозные обряды и обычаи таджиков. Азан — возвещение о времени молитвы

Достается духовенству всяких упреков и при последнем акте человеческого земного скитальчества, при сопровождении покойника на кладбище (кабистон). Как в акте венчания (никох) внятное отчетливое чтение молитвы (худба-никох) решает вопрос между 20 коп. maximum и 10 к. minimum поощрения, так на похоронах только вдохновенная, прочувствованная молитва (джаноза) сниспошлет мулле 12 к., а то могут насытить пророческим «Бог пошлет» («Худай береди») и выпроводят, даже не дав номинального куска бязи, обязательно раздаваемого каждому присутствующему на похоронах, в память (иртыш) о покойнике, будь то мужчина, женщина или двухмесячный ребенок.



Обычаи среднеазиатцев. Обрезание

Городским туземцам три главные эти события жизни: венчание, обрезание (хот-насыр), похороны обходятся не особенно дорого, но зато шумно. Прокричать сарту призыв на той, праздник обрезания, особенно чтимый правоверными, ничего не стоит, но он с бо́льшим еще спокойствием способен прирезать к празднику больного барана, напоить публику отваром миндальных листьев вместо чаю, дать цирюльнику (сартораш) за операцию 40 коп. вместо обещанных 4 рублей, способен выставить в скаковой приз совершенно больную лошадь, слепого на оба глаза быка, старый поношенный халат. Ни один той не оканчивается у сартов без сильной перебранки, если не между хозяином и гостями, иногда смиренно увлекающими с турнира слепого бычка, то непременно при расчете с поваром (ош-паз) с созывателями (пайкал) на пир, получающими обыкновенно от 2 до 3 коп. за каждое торжество. Такие же перебранки, такое же торгашество сопровождают и свадьбу, где сарту среднего состояния приходится расходовать в сложности 20 рублей, и похороны, где непременно обделят телоомывателя (мурда-шуй), могильщика (гурь-кау), плакальщицу (гуянда), подносителя номинальная угощения (ходым) и не поколеблются иной раз проводить насухую искот-бардаров (нищих).



Таджикские похороны

В Самарканде, где кичливые сарты, при венчании, традиционно несут, кроме 2 рублей казию — судье, доброхотные расходы на 2-х имамов, 2-х музимов, 2-х аксакалов, 2-х пайколов (созывателей), 3-х свидетелей невесты, 2-х посаженных отцов (подарь-вокиль), на раздачу старшим гостям 20—10 копеек, всего в сложности 60 рублей, каждая почти свадьба оставляет неприятное впечатление во всех, начиная от жениха, получившего со стороны родных невесты не такой халат, на какой он рассчитывал, и кончая почетным гостем, получившим вместо 20 коп. только 10 копеек.



Таджикские свадебные обряды. Бракосочетание (никах)

Теперь приходится возвратиться к воспитательному персоналу высшему, к мударисам и студентам. По отношению ко всему учащемуся классу, эта группа высшей мусульманской учености составляет в Пенджекенте 37% учеников. <…> Стипендиаты, т. е. имеющие ярлык мударисы и студенты, получившие откупным порядком у предместников келию (хужру) в медресе, получают в Пенджекенте: первые — 50 рублей, вторые — 4 руб. годовых. Этих средств было бы, конечно, недостаточно, если бы на выручку не явились, с одной стороны, материальная поддержка студентов их домашними, с другой — корпоративность их быта и тесная солидарность как между собою, так и с профессорами, никогда почти не оставляющими своих келий в медресе. Порядок вступления в медресе самый простой, не сопровождающийся никакими формальностями определения возраста претендента и познаний его. Домогающийся знаний преклонного возраста мулла или юноша абонирует за условные 20—40 рублей келью у студента, готовящегося выйти из медресе в свет и, усевшись с поджатыми ногами на плетенку (буйра), в течение 8 лет терзает стены своей квадратной 3-аршинной комнатки громким зубрением разной мудрости, начиная с мушкилета, масаля (положение о молитвах) и кончая книгой Мушкаты-шариф, содержащей канонические предания. Пред окончанием курса студент, посвящающий себя профессии мудариса, казия, муфтия, подвергается испытанию (имтихан) из всего пройденного восьмилетнего курса конференцией нескольких профессоров других медресе и получает не диплом, а только благословение (фатифа), открывающее ему, по назначению власти, или учительское, или судейское поприще.



Самарканд. Медресе Надыр-Диван-беги. Кельи, окружающие внутренний двор

Учащееся духовенство здесь никаким влиянием на массы не пользуется. Их, включительно с мударисами, считают людьми божьими, не имеющими никаких отношений к интересам мира светского. Они достаточно понимают свою роль и держат себя всегда и во всех случаях совершенно пассивно, на удивление тем странным прозерцателям, которые, отворачиваясь от ишанов, отыскивают в самых спокойных элементах населения общества масонов.



Религиозные обряды и обычаи таджиков. Мирза Васих, глава секты (пир)