Охота на кабанов (с благотворительной целью)

Окончив уборку полей и запасшись кормом для скота на зиму, я, как и другие, с конца октября загрустил. Работы мало. День и темные, как вороново крыло, ночи проводил я за чтением газеты, следя за трудной службой наших доблестных защитников, а на уме все время была мысль, что вот-вот и самому придется идти на сборный пункт, а оттуда — в казарму.

Взялись было мы своим кружком за любительский спектакль с целью собрать что-либо на нужды войны, но дело расклеилось. Тогда я задумал другой план: организовать охоту с благотворительной целью на кабанов на р. Или и на Балхаше. Набить свиней, засолить и отправить на позицию дорогим нашим бойцам в подарок к празднику Светлого Воскресения.

Быстро организовал я команду в 5 чел. охотников, собрал все, что нужно: оружие, патроны, аптечку и 23 собаки-дворняжки, и 17 декабря минувшего года на трех пароконных подводах мы выступили в дорогу. Охотники собрались неопытные, собаки, со всей станицы взятые, грызлись между собой, но ехали мы бодро.

18 декабря мы добрались до переправы через Каскеленку при ее впадении в р. Или. Здесь казак, кажется — Жданов, держит мост, взимая за подводу по 20 коп., с верхового по 10 коп. и с барана по 5 коп. — мост ненадежный. — Когда мы въехали на него, он побежал по воде, а едва мы успели перебраться — его стало уносить. Между тем сбор у хозяина не малый! — следовало бы присмотреть за этой доходной статьей. — 19 декабря мы добрались до уроч. Уч-Арал. — 20 декабря с утра была вьюга, дорогу занесло. На полпути мы увидали в воздухе на западе несколько свинцово-серых столбов: внезапно ветер переменился и налетел западный шквал. Намело страшные сугробы. Стало очень холодно. Телеги с трудом пробирались чрез гребни снегов. От встречного ветра мы промерзли до мозга костей, хотя одеты были исправно: на мне, например, была фуфайка, тужурка, бишмет, меховая шуба, бобриковый халат, на ногах были стеганые шаровары и валенки. — Подобного холода не помнили даже местные киргизы. — 21 декабря по сугробам мы перебрались в уроч. Нарень. Погода установилась, небо совершенно очистилось. Мороз окреп еще больше, градусов до 30, я думаю. — 22 декабря мы доехали до уроч. Ут-Тогой. Местами приходилось прорубать гребни снежных сугробов топорами; лошади и люди от трудной работы выбивались из сил, и у меня стало мелькать сомнение: а что, если еще нагрянет такая же пурга? не добраться нам тогда до желанного Балхаша… Или и доберемся если, выбивши лошадей из тела и сил, то обратно, пожалуй, и к весне не попадем! — Среди товарищей тоже стали проскальзывать слова недоумения: да куда мы едем, да долго ли еще ехать?.. А мы были еще на полдороге.

Надо сознаться, что однообразная пустыня, по которой мы пробирались, действительно способна нагнать ужас на тех, кто не бывал здесь зимой. И вспомнилась мне седая старина, — история Сусанина:

       Куда ты ведешь нас?
       Не видно ни зги…    (Жизнь за Царя).

А мои товарищи как раз здесь никогда не бывали. Пришлось мне при всякой возможности их подбадривать, увлекая всевозможными рассказами про Балхаш и рисуя перспективы будущей охоты самыми яркими красками.

24 декабря добрались мы до уроч. Кара-Туранга, где 25-го, в день Рождества, сделали дневку.

26 декабря тронулись дальше, и по пути к ур. Суёлды в этот день имели первый дебют охоты: наткнулись на кабана, убили его, опалили и уложили в кап. — К вечеру 27-го мы были в Чал-Малы. Здесь убили еще пару кабанов. — 28-го декабря мы поехали на ур. Кок-Узек. Дорогой тоже охотились: убили сперва двух кабанов, а немного погодя — и третьего. Охота на этого последнего стоит более подробного описания.

Его обнаружили собаки. Кстати сказать — собаки наши к этому времени сбились в дружную стаю. Время ли помогло, но они поостыли и бросили драться. Вероятнее всего, у них проснулось сознание, что впереди общий враг, требующий действий сообща, и пробудился охотничий азарт. Кабан оказался большой, по киргизскому выражению, жеке-кабан. Нашли его у самой дороги. Мы тотчас бросились «в атаку»: Ф. Смирнов с товарищами с одной стороны, я — с другой. Ф. Смирнов выстрелил и легко ранил кабана; собаки кинулись на зверя в свою очередь. Но тот принял их на клыки и начал сечь: из стаи только клочья полетели! Тогда выстрелил я; кабан кинулся в камыши, «переменил позицию». Мы все — к нему. Разъяренные собаки за нами. Но заметить надо, что лучшие ходовые собаки остались пораненными на месте первой схватки, а часть собак, перепугавшись, убежала к телегам. Кабан встретил собак злобно и сам стал кидаться то на одну, то на другую. В этот момент Ф. Смирнов подбежал к кабану. Зверь не ожидал выстрела, бросился как молния на охотника и ударил его под правое колено. — Ф. Смирнов опрокинулся навзничь. Кабан нанес ему второй удар пониже поясницы. Защититься ему было нечем: ружье при падении вылетело из рук. Ближайший товарищ растерялся и не стрелял. Тогда я стремительно бросился Ф. Смирнову на помощь. Кабан оставил жертву в покое и с открытой пастью кинулся на меня, уже опьяненный победой.

Между нами было не более 10 саженей. Я подумал, что стрелять бесполезно, и решил принять зверя на штык, направив острие между глаз кабана. Кабан бежал с горки и так сильно ударился о штык, что отодвинул меня назад сажени на две или полторы; шейка ложи ружья от удара лопнула. Вонзивши штык, я в то же время выстрелил, но безрезультатно, потому что дуло ствола пришлось мимо головы зверя. Кабан сорвался со штыка опаленный и раненный и забился в камыш. Собаки и я — за ним, причем я на бегу зарядил винтовку. Только что я подбежал к камышу, как забияка опять бросился на меня, но моя пуля, пущенная ему в лоб, встретила его на полпути.

Тут подбежал Ф. Смирнов, ковыляя на хромой ноге, злой-презлой, с криком: «Где он, мерзавец? дай мне хоть мертвого штыком ударить!» И, стиснув зубы, ударил зверя штыком. Я вижу, что он прибежал без посторонней помощи, и успокоился. А то, признаться, я испугался было за его жизнь даже: не подоспей я вовремя к нему на выручку — кабан его растерзал бы. Затем я стал осматривать раненых. У Ф. Смирнова оказалась только одна рана под коленкой правой ноги. Видимо, голенище пима, пайпак и толстая материя шаровар спасли; рана была глубиной в палец и длиной около вершка. Перевязав товарища, я стал осматривать собак. У одной была пересечена задняя нога, ей наложил лубковую повязку: нога потом срослась, хотя стала короче другой и теперь не сгибается. У другой была отпорота левая лопатка и выломано два ребра; пришлось раны зашивать. Еще у четырех собак раны были легче.

Ночевать в этот день пришлось в открытой степи, на снегу, при морозе в 25°, под звуки волчьего концерта.

29 декабря мы переехали на уроч. Урус-Чикан, где убили 1 свинью и 2 поросят, а 30-го и 31-го — на уроч. Сарычаган, где и встретили новый 1916 год. На Сарычагане мы отдыхали 3 дня, чтобы дать оправиться лошадям и пораненным и подбившимся от дальнего пути собакам. С бивака мы ходили смотреть местные русские и киргизские рыбалки и здесь воочию увидали поистине ужасную картину истребления только что обогатившей нашу реку Или и побережье озера рыбы карпа, или — по местному — сазана. Надзор за рыбалками, видимо, совершенно отсутствует, в особенности за киргизскими. И вот по берегам озера летают и кружатся стаи ворон, подбирающих мелкую рыбу, бросаемую киргизами-рыбаками на берегах целыми ворохами. При опросе нескольких артелей, есть ли у них билеты на право ловли рыбы, киргизы отвечали, что они не только билетов не имеют, но даже и не знают, что нужны такие билеты.

Те же киргизы беспощадно истребляют фазанов. Так, 4 января выпал свежий снег. Киргизы от мала до велика сели на коней, вооружились палками, взяли ястребов и целыми ватагами выехали на охоту. Если несчастная птица ускользнет от когтей ястреба, то ее непременно добьют палками… Таким варварским способом легко и, конечно, быстро переведут и рыб, и фазанов.

4-го января команда выехала на Кара-Куль, где начали охотиться уже вплотную. Зверя было очень много, но так как охотники были небывалые, малоопытные, то и набили мы всего 36 туш. Опалив и зашив добычу в капы, стали мы искать верблюда. В этом деле — надо сказать ему должное спасибо — много помог нам кандидат Новоилийского волостного управителя Джумабай, приискавший нам верблюдов по 65 к. с пуда за доставку добычи в Верный.

В Верный охотники вернулись 26 января. На долю наших защитников-воинов, за вычетом расхода, пришлось уделить от проданных кабанов (пересылка не состоялась) 40 руб. 25 коп., каковые деньги и были сданы в казачий комитет.

      С. Ф. Смирнов
      Вахмистр станицы М.-Алматинской

______________