Воспоминания князя Васильчикова о ревизионной поездке в Туркестан (1/6)

В 1906 году я покинул военную службу. Мое намерение было заняться вплотную сельским хозяйством в двух больших имениях моего отца: в Литве, в Ковенской губернии, и в Бобровском уезде Воронежской губернии. Мой отец, занятый все время военной службой, не имел времени ими заниматься, и хозяйство в них было целиком в руках управляющих, более заботящихся о своих личных интересах, чем об интересах владельцев. Кроме того, меня привлекала мысль работать в местных земских и прочих учреждениях. Среди моих университетских товарищей и друзей, сыновей помещиков, в то время было очень крепко сознание, что землевладение накладывает обязанности, и долг землевладельца — принести возможно большую пользу местному крестьянскому населению, стараясь поднять его хозяйственный и культурный быт. Но мои родители, в особенности моя мать, находили, что мне слишком рано зарываться в деревню. Да и меня самого несколько пугало деревенское одиночество. Поэтому я решил временно использовать полученное мною юридическое образование в работе по этой части в центральных учреждениях. По совету некоторых знающих лиц я поступил на службу в Министерство юстиции с откомандированием в канцелярию 1-го департамента Правительствующего Сената. Этот департамент являлся высшей инстанцией административной юстиции в России. В нем разъяснялись административные законы и рассматривались жалобы земских и городских самоуправлений на распоряжения администрации, жалобы на злоупотребления ею своей властью, на неправильности в применении законов: податных, по воинской повинности, по вопросам еврейской оседлости и прочих. В состав этого департамента Сената входили в мое время 16 сенаторов, бывших крупных судебных и административных деятелей, и делился он на два отделения. При нем состоял обер-прокурор с несколькими товарищами обер-прокурора и канцелярия, которая, в свою очередь, делилась на шесть отделений, возглавляемых обер-секретарями. Дела к докладу подготовлялись помощниками обер-секретаря под его наблюдением. Надо было из обширного иной раз дела составить краткое изложение обстоятельств, подобрать бывшие уже ранее решения по подобным делам, если таковые имелись, и соответствующие законы и составить проект решения. Дело шло на заключение соответствующему товарищу обер-прокурора, который свое заключение, не меняя доклада, подготовленного канцелярией, писал на его полях, и затем дело пересылалось для подробного ознакомления очередному сенатору. На подготовку доклада, обыкновенно по десяти делам, помощнику обер-секретаря давался срок в десять дней. На заседании отделения департамента Сената дело докладывал составивший этот доклад помощник обер-секретаря. Товарищ обер-прокурора давал свое заключение, после чего высказывался сенатор, ознакомившийся с делом, и между сенаторами происходил обмен мнений. В более важных, довольно редких случаях, доклад делал сам обер-секретарь, и заключение давал сам обер-прокурор. По окончании всех назначенных в этот день докладов, сенаторы совещались между собой и выносили решения, которые вписывались в доклад после слова «приказали», и решение обращалось к исполнению.

Я скоро убедился, что работа в должности помощника обер-секретаря 1-го департамента Сената является, действительно, прекрасной школой для дальнейшей административной и общественной деятельности, так как приучает разбираться в законах и большом, подчас запутанном, материале и кратко и ясно излагать сущность дела и выступать с устным докладом перед внушительной коллегией почтенных, многоопытных старых государственных деятелей. Это преимущество было особенностью 1-го департамента, так как в кассационных департаментах Сената дела докладывались не чинами канцелярии, а самими сенаторами. Сама внешняя обстановка придавала торжественность заседанию, внушая, правда, докладчику и некоторую робость. Заседания происходили в так называемом Малом зале Сената. Сенаторы сидели за длинным столом под портретом императора Петра I, в расстегнутых по белому жилету малых сенаторских мундирах. Чины прокуратуры и канцелярии были тоже в форменных однобортных сюртуках, у последних с красными обшлагами и стоячими воротниками с золотым кантом. Как обстановка заседания, так и форма одежды напоминали времена царствования императоров Александра I и Николая I.

Я проработал в канцелярии 1-го департамента почти два года: в Первом отделении по жалобам на превышение власти местной администрацией и затем в Третьем — по разногласиям земских и городских учреждений с губернаторами. Этими отделениями руководили весьма дельные обер-секретари: Первым — Н. Н. Писарев и Третьим — Н. В. Хлебников.

В начале мая 1908 года сенатор граф К. И. Пален был назначен ревизующим сенатором в Туркестан и предложил мне войти в состав его сотрудников по ревизии. Я, конечно, с восторгом согласился. Дело в том, что в это время председатель Совета Министров П. А. Столыпин восстановил существовавший в царствование императора Александра II порядок командирования сенаторов для ревизии тех или других областей Российской Империи или отраслей управления. Ревизия Туркестанского края имела целью не столько проверку закономерности действия тамошних властей, сколько ознакомление с современностью и возможностью введения там общего действующего в России порядка управления, так как край этот до тех пор был все еще в ведении Военного министерства и управлялся чинами Военного ведомства. Конечно, одновременно надо было близко ознакомиться со всеми сторонами жизни и быта разнообразного населения этого обширного края и наметить желательные для улучшения этого быта реформы и мероприятия.

В скором времени сенатор граф Пален созвал приглашенных им сотрудников к себе на совещание, и таких совещаний у него было несколько. На них я познакомился со своими сослуживцами по ревизии. Во главе их находился талантливый и молодой еще прокурор Петербургского окружного суда и профессор уголовного права Училища правоведения, бывший прокурор Ташкентского окружного суда, Сергей Николаевич Трегубов. Он был как бы начальником штаба у графа Палена. Затем было несколько товарищей прокурора, чинов канцелярии 1-го департамента, двое следователей по важнейшим делам и прочие. Всего около двадцати человек. На этих совещаниях в общей форме обсуждался и намечался порядок работ по нашем прибытии в Туркестан.

Прежде чем приступить к описанию моего участия в сенаторской ревизии Туркестана, мне кажется полезным вкратце вспомнить, каким образом этот обширный и своеобразный край оказался включенным в границы Российской Империи и что он из себя представлял со времени русского завоевания и до того момента, как я его в составе ревизии посетил.

До середины XIX столетия граничащие с Туркестаном земли Уральской и Оренбургской областей приходилось охранять выдвинутыми вперед укрепленными городками от постоянных нападений банд, посылаемых как главными тогда владетелями Туркестана, эмиром бухарским и ханами кокандским и хивинским, так и многочисленными подвластными им мелкими владетелями. Эти банды грабили русские поселения, угоняли скот и людей, которые затем продавались в рабство на базарах больших туркестанских городов. То же самое происходило и в степных областях, примыкающих к Юго-Западной Сибири. Плодородность этих степей рано стала привлекать старых сибирских русских поселенцев, и их передвижение на юг, на свободные богатые земли привело их в шестидесятые годы к так называемой Семиреченской области, к непосредственной близости с районами, на которые претендовал распространить свою власть коканский хан. Столкновения были неизбежны, и поселения часто разорялись, несмотря на организованную защиту, главным образом, при помощи Сибирского казачьего войска, образованного из тех же старых сибирских поселенцев. В этой борьбе за закрепление Семиреченской области большую заслугу следует приписать сибирскому генералу Колпаковскому, который уже в шестидесятых годах сумел оградить и закрепить южную границу Семиреченской области от коканского хана. Ему удалось привлечь на свою сторону местных киргизских владетелей, а затем разумными административными и хозяйственными мерами устроить край и наладить добрососедские отношения русских поселенцев с многочисленными киргизскими кочевниками.

Необходимость окончательно обезопасить свои юго-восточные границы и прекратить навсегда разбойные действия туркестанских владетелей привели в шестидесятых годах XIX столетия центральную российскую власть к убеждению о неизбежности подчинения себе этих владетелей силой. К тому времени передовые русские укрепления доведены были до Аральского моря. Вблизи него построены были укрепленные городки Казалинск и Перовск, которые подвергались постоянным нападениям. Чтобы с этими нападениями покончить, двинут был в пределы Кокандского ханства отряд войск всех родов оружия под начальством генерала Черняева, который, штурмом заняв город Туркестан, продвинулся дальше и затем блестящим штурмом, против во много раз сильнейшего противника, занял и главный город края Ташкент. После этого в течение ряда лет происходило завоевание остальных городов Кокандского ханства, а также и война с крупнейшим владетелем Туркестанского края, бухарским эмиром. Последний, после победы над ним русских и завоевания таких крупных городов, как Самарканд и Ходжент, решил просить мира и признать над собой верховную власть Российского императора. Мир с ним был заключен на весьма льготных для него условиях, но принадлежавшая ему прежде Самаркандская область ему возвращена не была, а была включена в состав образованного к тому времени Туркестанского генерал-губернаторства.

Оставалось покончить с ханством Хивинским, от нападений и грабежей которого наиболее страдали берега Каспийского моря и границы Уральской области. Поход в Хиву представлял наибольшие трудности, так как войскам надо было переходить большие пространства безводных степей и пустынь. После нескольких неудачных попыток, наконец, в середине семидесятых годов отрядам, двинутым одновременно с двух сторон, под общим командованием нового туркестанского генерал-губернатора генерала Кауфмана, удалось дойти до Хивы, сломить сопротивление хана, после чего он сдался. Хивинское ханство также было присоединено к российским владениям на условиях внутреннего самоуправления, но значительно менее льготных, чем то было предоставлено эмиру бухарскому. В 1881 году блестящим походом через безводные пески из Красноводска, на Каспийском море, военной экспедицией под начальством генерала Скобелева и штурмом упорно защищаемого Геок-Тепе был положен конец независимому существованию Закаспийской области с ее многочисленными туркменскими племенами.

Таким образом оказался присоединенным к Российской Империи обширный Туркестанский край, пространством почти равный половине Европейской России и распространяющийся на севере от границ областей Уральской и Оренбургской, а также степных областей Сибири, до границ Персии, Афганистана и Памира на юге, Каспийского моря на западе и границ Китая на востоке. Этот обширный край весьма разнообразен по почвенным, хозяйственным и естественным своим условиям. На север от Аральского моря и на запад от него до Каспийского моря — безводные и бесплодные пустыни. Южнее и восточнее — степи, высыхающие во время летней жары. Дальше, в районе рек — лессовые земли, которые при условии искусственного орошения чрезвычайно плодородны. Затем, предгорья с достаточным количеством естественных осадков, и, наконец, горные массивы. Также весьма разнообразны и населяющие этот край народы и племена. В степных районах — многочисленный киргизский кочевой скотоводческий народ. В Закаспийской области — полукочевые туркменские племена. В районах же сельскохозяйственной культуры и искусственного орошения — оседлые узбеки и таджики, а в Семиреченской области — русские крестьянские и казачьи поселения. В этих же районах расположены и города, населенные в главной массе теми же узбеками и таджиками, занимающимися торговлей и ремеслами и носящими, по-местному, общее название «сартов».

По присоединении края к России, он был в административном отношении разделен на пять областей. Три собственно туркестанские области: Сыр-Дарьинская, Самаркандская и Ферганская под управлением туркестанского генерал-губернатора. Затем Семиреченская область с Семиреченским казачьим войском, также подчиненная туркестанскому генерал-губернатору и Закаспийская область, непосредственно подчиненная военному министру. Наконец, полунезависимое Бухарское ханство и Хивинское ханство с весьма ограниченной внутренней автономией. Вся высшая администрация состояла из военных. Во главе областей находились военные губернаторы в генеральском чине. Во главе уездов и округов — штаб-офицеры. Первые предпочтительно из старых туркестанских военных деятелей. Вторые же — почти исключительно из офицеров расположенных в Туркестане русских военных частей. Все они, как я потом убедился, прекрасно знакомы были с краем, его населением и обычаями и в большинстве владели местными языками.

Действительным устроителем Туркестанского края после его присоединения явился назначенный в начале семидесятых годов на должность генерал-губернатора генерал-адъютант К. П. Кауфман, мудрыми мероприятиями которого с сохранением, по возможности, всех местных обычаев и привычного уклада жизни населения, край был вскоре умиротворен и встал на путь постепенного хозяйственного развития. Порядок, установленный в административной и хозяйственной жизни страны, сохранился, в общем, без перемен до времени сенаторской ревизии.

Перехожу к описанию моего участия в ревизионной поездке в Туркестан.

ПРОДОЛЖЕНИЕ