Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5.

Прощальный молебен. Тифлис, декабрь 1899 г.
Кавказская стрелковая бригада, за время своего существования, второй раз вступает в пределы Закаспийской области. Пятнадцать лет тому назад, именно в 1885 г., батальоны названной бригады, ввиду политических осложнений на афганской границе, разрешившихся боем на Кушке, были двинуты в апреле месяце в область, пробыв в ней:
К сожалению, как о походном движении батальонов, так и о пребывании их в области не осталось никаких печатных памятников. Для истории бригады прошли бесследно и походные испытания, и бытовая жизнь батальонов за указанный период. Единственным наследием похода остался «усиленно-мирный» состав, в каковом батальоны остались и по возвращении из области.
Нынешний поход бригады в Закаспийскую область, для ее чинов был совершенною неожиданностью. Мирно и тихо текли дни батальонов, принимавших в свою среду новобранцев. В начале декабря были назначены инспекторские смотры начальника бригады генерал-майора барона Зальца. Ротные хлопотали, осматривали одежду, проверяли записные книжки, заканчивали разные отчетности. Фельдфебеля и каптенармусы в унисон с своими командирами наводили надлежащий лоск и блеск, чтобы представиться молодцами. Жизнерадостная молодежь с нетерпением ждала рождественских праздников…
Но
Все мирно-казарменные занятия были прерваны и закипела горячая подготовка. Конечно, тяжело было
12-го числа отправились из Тифлиса: в час дня первый эшелон, одна рота и обоз, а в шесть часов — второй эшелон, три роты с командиром батальона. Масса народу, знакомые, родные и большинство офицеров Тифлисского гарнизона провожали добрыми пожеланиями уезжающих стрелков. Офицеры оставшихся
Мы еще были в полном неведении относительно нашей судьбы, когда получилось известие, что опыт передвижения
По отбытии 1-го батальона, оставшиеся батальоны деятельно готовились к походу.
Свершилось. Идем бесповоротно или с поворотом, — Богу известно.
Офицерство энергически заканчивает свои сборы. Кто пломбирует зубы, кто подводит сердечные итоги, кто покупает бурочные сапоги да теплое платье… Общее настроение офицеров серьезное, даже наиболее жизнерадостные, которые, как говорят французы, «passaient leur vie à fêter le champagne et l’amour», спокойно и рассудительно относились к совершившемуся событию. Общее настроение солдат было веселое, возбужденное. Им было радостно вырваться из оков размеренной казарменной жизни, освободиться от гнета монотонной тяготы их повседневного быта. Почти все они вовсе не сознавали общего смысла похода, а многие думали, что идем «в Туретчину» и сразу начнем воевать, а на пунктики, словесность и маршировку можно, мол, махнуть рукой. Такой трагический взгляд, сообщенный ими своим «любезным», вызвал немало слез и отчаяния среди распрекрасного пола. Конечно, фельдфебеля да унтер-офицеры, как лица, имевшие общения с батальонною канцеляриею, смотрели на поход более трезво. Радостное настроение старослуживых передалось и молодым солдатам, в которых заметно было особое одушевление.
В воскресенье 2-го января, в 8 часов утра, на плац Тифлисского юнкерского училища прибыли
3-го продолжалась укладка, а 4-го начали свозить тяжести на вокзал. Наконец, наступило и
В час дня отбыл первый эшелон, с тремя офицерами, с тремя чиновниками и с 68 нижними чинами. Клади было около 7000 пуд. Повозок одноконных 24, пароконных 2, и четверочных 1 шт. Ящиков патронных 600 пуд. Лошадей 28 голов.
Вынос знамени
В 2 часа дня батальон в полном составе построился покоем перед своими казармами. Наш друг и приятель отец Константин отслужил напутственный молебен, выразив перед этим свои пожелания и добрые чувства в сердечном слове.
Раздалась команда «накройсь», и командир поздравил батальон с походом. Затем «на плечо», «справа по отделениям», и батальон бодрым шагом с музыкою и с песнями направился к вокзалу.
Толпа народа запрудила вокзал и платформу. В парадной комнате стаканом кахетинского добрые товарищи и знакомые напутствовали нас речами. Первый звонок и последнее «прости». Живы в памяти бледные серьезные, насильно улыбающиеся лица матерей, жен, сестер. Вижу еще детские головки с сжатыми губенками, удерживающие готовые хлынуть слезы… Второй звонок. Третий, и, в 5 часов 41 минута, поезд в составе 30 вагонов, при оглушительном «ура», тронулся в путь. Поезд второго эшелона вмещал: командира батальона, младшего штаб-офицера, старшего врача и девятнадцать обер-офицеров, в ряду которых находятся: два подпоручика, прикомандированные из 16 грен. Мингрельского полка, и поручик Зарайского полка — хозяин офицерского собрания, и два подпрапорщика нашего же батальона, 620 нижних чинов (в этом числе были новобранцы
На станции Навтлуг, воспользовавшись 15-минутною остановкою, доблестные нижегородцы, с командиром полка полковником Петровым, сердечно встретили нас закускою и вином. Обменявшись пожеланиями на боевой подкладке, — поезд тронулся дальше, рассекая наступившую тьму.
Поезд мчится. Общее состояние тяжелое, все еще под впечатлением разлуки. Хотя некоторые стараются взять веселый тон.
Несомненно, что каждый русский наступательный шаг в Средней Азии — роковой удар для Англии, и что никогда значение Средней Азии не было так важно и серьезно для России, как в данное время, и события в этой области и в прилегающих государствах требуют бдительного неотложного внимания.
А поезд мчится и мчится, осыпая искрами телеграфные столбы. Несколько слов по поводу этих столбов. Вы видите высокие, нередко неуклюжие, кривые дубины, а рядом видите стройные, легкие чугунные столбики; по первым тянется наша отечественная телеграфная сеть, а по вторым бежит английская проволока в Индию… Какой странный контраст.
Стало светать, и в 6 час. 31 мин. утра мы остановились у ст. Елисаветполь. Здесь нижним чинам была приготовлена горячая пища. Офицеры, воспользовавшись
В час дня поезд примчал нас к ст. Евлах. Здесь мы пообедали, обменявшись с командиром дружескими пожеланиями, и, конечно, вспомнили и близких нам лиц, желая, чтобы они бодро перенесли временную разлуку. В Евлахе поезд в последний раз пересек р. Куру, которая имеет здесь гораздо более приличный вид, нежели в Тифлисе. Несемся дальше. Музыка гремит, а в промежутках лихие песни оглашают окрестности. Словом, это было музыкально- вокальное путешествие.
Со ст. Карабуджах начинает темнеть. Утаптываемся, располагаемся спать, по два человека в купэ. Я поместился с капитаном
Нижние чины отправились на обед, а мы вошли в вокзал. Напившись кофе, чаю, накупав газет, все расселись писать письма, и, как я приметил, у многих глаза были влажны.
В 11 час. сыгран «сбор», мы снова в своем поезде, который, поколесив по густой, перепутанной сети рельсов, медленно вкатился на пристань под звуки Преображенского марша. По левую сторону пристани стоял пароход «Император Николай II», а по правую — «Великий Князь Алексей», началась немедленная перегрузка с вагонов на пароходы. На пароходе «Император Николай» отправлялись под начальством подполковника Лоссовского: пять офицеров, младший врач,
Готовятся к нагрузке на «Великий князь Алексей». Баку, январь 1900 г.
В 4 часа пароходы почти одновременно отвалили. Но наш сразу взял перед. Капитан «Императора Николая II», Гранберг, старый холостяк, испытанный морской волк, 18 лет знающий волны Каспия, с места завладел нашими общими симпатиями. До острова Наргена пароход шел плавно, почти без качки. Стемнело. Каюты осветились ровным, мягким электрическим светом. Все еще чувствовали себя хорошо. Танцовали, пели хором под аккомпанемент пианино. Каждому казалось, что если и случится «идти в Ригу», то только не ему. Но, миновав маяк Апшеронский, стало покачивать и укачивать. Картинки были забавные: подойдет человек и смотрит в упор, точно что-то припоминает, а затем внезапно бросается в сторону. На воздухе очень холодно. Средний северо-восточный ветер поддерживает волнение. Однообразная, монотонная картина водяной пустыни нарушалась лишь всплесками пенящихся верхушек. Утром мы обогнули Красноводский плавучий маяк. Мороз доходил
Как только пароходы причалили, нас приветствовала музыка Геоктепинского рез. батальона, которой ответно вторил стрелковый хор. Командир батальона и офицеры были встречены уездным и воинским начальниками и закрывающим передвижением войск. Роты, выделив нужное число рабочих, были отведены в местную казарму. Началась деятельная разгрузка. Кладь и офицерские вещи на небольших платформах катили по рельсам к набережной, где уже стояли приготовленные для нас вагоны Среднеазиатской казенной железной дороги.
Со вступлением в Красноводск мы вошли в состав войск Туркестанского военного округа, во
«Вместе с войсками и от лица всего вверенного мне края приветствую доблестный
С чувством глубокой благодарности выслушали офицеры эти сердечные слова их нового командующего войсками. Тотчас же командиром батальона полковником Лутцау была отправлена ответная телеграмма:
«Стрелки 2-го батальона вдвойне счастливы, вступив под команду вашего высокопревосходительства, и с радостью вспоминают время минувшей войны, когда они также пользовались расположением вашего высокопревосходительства. Стрелки свидетельствуют, что радушный привет туркестанских войск найдет задушевный отклик и горячее желание послужить Царю на ратном поле совместно со славными туркестанцами под командою близко нам знакомого героя Ардагана».
Прежде чем покинуть пристань, мы были приглашены на завтрак капитанами пароходов, — каждый особо своих офицеров-пассажиров. Добрейший Гранберг был уже близок нам, а потому трапеза на пароходе «Император Николай II» носила живой, непринужденный характер. Смеялись, шутили, а речи лились на тысячу ладов. Выразив капитану благодарность за радушие и гостеприимство, мы готовились уйти, когда на пароход пришли офицеры с капитаном с «Вел. Кн. Алексея». Решили сняться на палубе, и наш фотограф запечатлел группу на двух пластинках. Появилось шампанское, опять тосты, и растроганный до слез старик-капитан расцеловался с нами и мы простились.
Группа офицеров на «Великом князе Алексее»
Вступая на набережную Красноводска, первое, что нам бросается в глаза, это крупная надпись на угловом доме: «Куропаткинская набережная». Это весьма знаменательно и удачно. Имя бывшего начальника Закаспийской области неразрывно связано со всеми учреждениями, сооружениями, насаждениями, школами, местною прессою и т. д. Всюду видишь одни и тот же почин, одну и ту же волю и мысль, вызвавшие жизнь в этом крае.
Многие из нас отправились прямо на телеграф, дабы сообщить в Тифлис о благополучном прибытии в Красноводск. Пришлось заплатить по 10 коп. за слово. На Кавказе и в остальной России только слово «превосходительство» оплачивается 10 коп., а все прочие слова по 5 коп., — это грустно. Взяли фаэтон обозревать город. Город удивительный: собственной питьевой воды в нем нет, трава не растет, значит, сена тоже нет. Зимою стужа ужасная, летом такая жарища, что обыватели обоего пола невылазно сидят в море. Между тем все живут припеваючи и работают от зари до зари. Слоняющихся без дела не встретите, каждый состоит при какой-нибудь работе. Даже дамы и девушки поголовно заняты: на телеграфе, в управлениях, в конторах. Видели прекрасные казармы, светлые, с двухъярусными нарами; здесь наши стрелки встретили радушный прием. Видели баню, это горнило, в котором очищается каждый новобранец, вступающий в область. Видели Красноводское военное собрание — уютное, просторное, с небольшою библиотекою. Если потолок немного и покривился в сторону пола, то, во-первых, имеющиеся предупредительные подпорки помешают им окончательно сблизиться, а во-вторых, предстоящий ремонт устранит этот недостаток. Перед собранием разбит сад. Если принять во внимание, что для этого, чтобы вырастить в Красноводске деревцо, нужно его летом ежеминутно поливать, а зимою закутывать в шубу, станет понятным расход на сад, достигший почти до 20 тысяч.
Мы получили приглашение на танцовальный вечер, любезно устроенный для нас. Хозяин города, уездный начальник, очаровал нас своим радушием и предупредительностью. Сначала играла геоктепинская музыка, а затем вызвали на смену стрелковый хор. Дам было немного, но все это были любезные, симпатичные, весьма миловидные особы, и, к счастию нашей молодежи, неутомимые любительницы танцев. В 12 час. нас пригласили ужинать. Полилось вино, раздались речи. Был тост и в честь дам, предложенный стрелком. «Поэт выразился, — сказал он, — что ключи от счастия женского затеряны, заброшены у Бога самого. Но красноводские дамы обрели эти ключи в труде и занятиях. Русский воин смело идет в бой, уверенный, что если ему доведется быть раненым, то и в огне, и на перевязочном пункте он встретит сердечно-участливый уход русской женщины. А потому предлагаю, господа, осушить стакан за достойных представительниц русской женщины, красноводских дам». После ужина и млад и стар пустились в танцы. Только в 5 час. утра мы разошлись, предварительно проводив с музыкою каждую из дам.
Мы с кн. Л-зе опять расположились вместе. Но вагоны здесь маленькие, и было весьма тесновато, так что одновременно вставать или ложиться нельзя было. В воскресенье,
«Командующий войсками приказал пустить вперед
К 11 часам стрелки разместились по вагонам (поезд состоял из 28 вагонов — 57 осей), снабженных топливом. В вагоне-кухня готовился людям обед. В это время прибыл начальник бригады, стрелки быстро выскочили и построились для встречи его превосходительства.
Батальон разделился на три эшелона. Передовыми шли четыре роты, затем должен был следовать обоз, кладь, лошади, и последним следовал офицер с молодыми солдатами
Вечером 11-го же числа прибыл на станцию Кизиль-Арват командующий войсками, по пути в Петербург. Он решил остаться на станции до расчистки заносов и пропуска воинских поездов. Его высокопревосходительство несколько раз запрашивал о нашем положении, продовольствии и топливе.
Мы продолжаем сидеть на ст. Ахча-Куйма. Люди питаются хлебом, на горячую пищу рассчитывать нельзя. В 2 часа дня по предложению ревизора накололи лед в местном водяном чане, навалили им целый куб — и чай был готов. Настроение офицеров превосходное. У нас имеется чай, хлеб, вино, колбаса и апельсины. Беседуем, ходим друг к другу в гости, уподобляем себя Нансену, играем в карты… Если и сказывается маленький аппетитец, то ведь это по современной гигиене даже и весьма полезно. Но когда любезный товарищ штабс-капитан
Расчистка большого заноса
Обеспеченные прибытием нашего провиантского поезда на ст. Айдин, мы спокойно заснули. Утро
В 8 час. вечера поезд прибыл на ст. Кизиль-Арват. Станция были иллюминована. Позади вокзала, перед линиею горящих костров, шпалы, облитые мазутом; батальон выстроился и развернулся фронтом для встречи командующего войсками. Его высокопревосходительство в сопровождении начальника штаба округа и командира
По отбытии генерал-губернатора и командующего войсками, мы были приглашены на обед офицерами
Портрет бывшего начальника области напоминает, что собрание, составлявшее его любимое детище, всецело обязано ему. Просматривая свод замечаний бывшего командующего войсками области по ревизии Закаспийской военной железной дороги, удостоверяешься, в какие детали вникал он. Его живо интересовало, сколько водки, пива выпивается в дни собраний. Он не остается безучастным (свод за 1897 г.) к излишним дамским расходам на костюмы в дни маскарадов и танцев и выражает желание «удержаться» дамам в скромных пределах…
Пообедав с нашими гостеприимными новыми товарищами и обменявшись дружескими пожеланиями, мы, получивши приглашение, отправились на спектакль. Непринужденно, живо и весело была исполнена маленькая народная сценка. Дальше были представлены две живые картины: «Смерть Горталова» и «Апофеоз России». Исполнители — писаря, рабочие и местные дамы. В заключение хор мальчиков и девочек, управляемый бывшим тенором Славянского, отлично, дружно пропел несколько песен.
Только к 2 час. ночи вернулись мы в свой поезд, который затем же и тронулся. В 7 час. утра
Вручивши посильную лепту сторожу, георгиевскому кавалеру, мы двинулись дальше среди сплошной снеговой пелены, и около 10 часов оба поезда остановились у ст. Безмеин, конечного пункта нашего движения.
См. также:
• Фотографии Поля Надара (1890 г.);
• А. В. Квитка. Поездка в Ахал-Теке. 1880—1881;
• А. М. Никольский. Летние поездки натуралиста;
• Е. М. Белозерский. Письма из Персии от Баку до Испагани.
• Д. А. Лухманов. Жизнь моряка;
• С. Н. Терпигорев. В стране фонтанов и колпаков;
• А. А. Кауфман. По новым местам;
• В. Н. Гартевельд. Среди сыпучих песков и отрубленных голов.