Бронислав Залесский. Офорт из «La vie des Steppes Kirghizes»
Около одиннадцати часов мы прибыли на урочище Калдыбай и остановились на ночлег у имеющихся там колодцев. Близ них в разных местах были разбросаны юрты бедняков. На тощей степи пасся кое-какой скот. Мы опередили наш караван и конвой и, так как сделали уже с утра около тридцати верст, то решились остановиться здесь на привал и дожидаться верблюдов.
Зашли в юрту киргиза алачинского рода Садыбека Тюллегонова. Из расспросов узнали, что его семейство состоит из жены и дочери; стада его состоят из двух верблюдов, лошади и двадцати пяти овец; этим и существует. Занимается извозом рыбы от Калмыковской станицы до Уральска и берет по сорока копеек ассигнациями с пуда; в год таким манером зарабатывает до двенадцати рублей серебром. Вообще же в течение года успевает выручить разными способами до шестидесяти рублей серебром. Покупает от двадцати до тридцати пудов хлеба. Летом семейство питается более айраном, получаемым от овец. Одежду и все без исключения покупает на линии. В прошлом году была проведена граница между казаками и киргизами, и тогда же было недозволено брать в долине Урала сено и валежник. Так как это было неожиданностью, то много скота погибло и много киргизов топили киречами и уками.
Я обратил внимание на то, что все присутствовавшие были в русских сапогах и ситце. Дети бегали нагишом и с лютым аппетитом грызли сухари, которые мы им давали; это они делали почти с тем же аппетитом, с каким теленок, которого я видел, трепал и рвал пустое вымя коровы.
Везде голод и нищета. Везде горе и бедность сопровождают киргизов в их кибитках. Мне очень бы хотелось, чтобы воскрес из гроба Жан-Жак Руссо и посмотрел бы на свой идеал.
Из Калдыбая мы поехали далее. Этот конец пути был крайне утомителен. Термометр показывал в тени около трех часов дня тридцать градусов по Реомюру, да и самое солнце было затянуто облаками. Кругом та же пустынная степь. Я не знаю, что находит скот из аула, который стоит на Калдыбае, для своего пропитания в этих пустынных местах. Впрочем, бедняки полагают счастливым, что колодцы оказались свободными. «Сюда на кзеу придут богатые люди, тогда мы будем принуждены уйти на кряж», — говорили нам бедные байгуши.
См. также: В ауле у джатаков (того же автора).