Русский Туркестан. История, люди, нравы.

В полутора часах езды на пароходе от Вольска расположена на левом берегу Волги самая большая немецкая колония, названная в честь императрицы Екатерины Екатеринштадтом и прозываемая в народе Баронском — от барона, переселившегося сюда с первыми колонистами. ( Collapse )

Всех колонистов в Самарской и Саратовской губерниях считается до 380 тысяч. Громадное большинство их не знает вовсе русского языка, и за весьма небольшими исключениями колонисты избегают сношений с русскими и живут совершенно обособленно. До последних неурожаев колонисты пользовались известным благосостоянием, но в настоящее время значительно обеднели, и многие находятся в неоплатных долгах. Я говорил со многими колонистами о положении колоний, и они все в один голос заявляли мне, что немцы в колониях очень упали и материально, и нравственно, и не знают, какое средство может вывести их из настоящего положения. Самое вредное для колоний, по мнению более дальновидных колонистов, это их отчужденность от русских и даже враждебность к ним. ( Collapse ) Но оторвется немец от своей общины, попадет среди русских, и тотчас переменяется — с него спадает вся немецкая узкость и он очень скоро сродняется с русскими привычками. Таких колонистов, переселившихся из колоний, я встречал много, и в них едва можно было узнать немецкого человека. Зашел я в Баронске в трактир и в ожидании заказанного обеда смотрел на играющих на биллиарде. Играющие при каждом ударе кием употребляли непечатные русские выражения, так что мне наконец сделалось совестно за соотечественников. Никогда и нигде не слыхал я такой ругани, а тут как нарочно забрались наши в колонию среди немцев и щеголяют скверными словами. Но каково же было мое удивление, когда играющие, бросив кии, заговорили по-немецки. Ни в манере говорить, ни в манере держать себя никак не возможно было признать их немцами, до такой степени теряют свою физиономию колонисты, имеющие частые сношения с русскими. ( Collapse )

Акмолинск по преимуществу азиатский город. Преобладающий элемент его населения татары и киргизы. Татары, как везде и всегда, занимаются здесь исключительно торговлей и с помощью ее обирают добродушных и не сметливых киргиз, легко поддающихся разным обманам и хитростям их. Вообще татары, благодаря своеобразным торговым операциям, легко и скоро наживают себе состояния и живут совершенно обеспеченно: самые бедные из них, принявшись торговать по аулам мелочами, в каких-нибудь 5—8 лет богатеют и успевают обзаводиться хорошими домами и «кочующими лавками» в степи. Не то бывает с киргизами. ( Collapse )

( Collapse ) На гребне нагорного берега целая масса домов, белые колокольни церквей… Шум и движение всюду… Тысячи судов у берега, свистки пароходов, пересекающих Волгу, и куда ни взглянешь, везде лодки рыболовов… ( Collapse ) Это — богатейший город-купец, Царицын. Старая часть города, что лежит подальше — совершенная противоположность, там все веет давнею былью. Дома стоят молчаливые, и неподвижно глядят из них какие-то старческие лица; стены облепились; словно развалины — дряхлые храмы. ( Collapse ) Тем задорнее и неудержимее кажется деятельность нового города, где что ни окно, то лавочка, что ни дом, то кабак. Над некоторыми кабаками развеваются флаги. Неужели здесь они пользуются правами самостоятельных держав? Над одним я видел даже бразильский флаг.

( Collapse ) Сарепты не видно вовсе, она в стороне, с парохода, пожалуй, только сады ее различишь, да виноградники, которые местными колонистами начинают разводиться все больше и больше. У пристани — толпа немцев. Все это выбрито, все в жилетках с металлическими пуговицами, в каких-то синих узких штанах. Не русское, чуждое… Кому нужно, тот запасается здесь сарептским бальзамом и сарептскими пряниками!.. ( Collapse )

( Collapse ) начиная уже отсюда, русский элемент на Волге мало-помалу уступает инородческому. Иногда на одной и той же пристани толпятся и немцы-колонисты, и калмыки, и киргизы, и случайно попавшие казаки, и армяне, и персы, в своих высоких шапках. Не знаешь, куда смотреть, на чем остановиться, — точно на этнографическую выставку попал. ( Collapse ) Говор, в котором голову потеряешь: и немецкая шипящая фраза, и гортанный калмыцкий выклик, и мягкая певучесть перса, и резкий, но звучный армянский язык… Все это мешается в одну толчею, на которой, точно пузыри на воде, вскакивают и лопаются трехэтажные, весьма непочтительные, выражения, точно знаменуя, что не все же здесь инородцы, что и русские тут чувствуют себя как нельзя лучше. ( Collapse )

( Collapse ) — Тут у нас долго театр был! ( Collapse ) Антрепренер артистам жалованья не платил. За кормы только играли. Им из буфета водка да бутенброды с бекштесами отпускались. Ну и этим довольны были. Как придет пароход, антрепренер сейчас же на пристань: нет ли артистов? Коли есть какой прогорелый, берет его, деньги обещает, квартиру, только бы пароход ушел. Ну, а уйдет — волей-неволей за водку да за буттерброды играй — делать нечего… ( Collapse ) Актрисам — тем лучше. Господа офицеры великодушествовали, ну, одевали, обували их… Которой и деньгами помогали. ( Collapse )