Русский Туркестан. История, люди, нравы.

( Collapse ) Блек с Карелиным верхом проводили нас до парома, сердечно простились с нами, прося не забывать их, когда мы вернемся в «более свободную и счастливую страну», и долго еще, не сходя с лошадей, смотрели нам вслед, пока мы переправлялись на другой берег. А когда мы сошли с парома, они замахали нам платками, потом сняли шляпы и низко склонились, посылая нам немое «прости». Если эти строки будут прочитаны кем-либо из политических ссыльных ульбинских, пусть он знает, что «в более свободной и счастливой стране» мы не забыли наших ульбинских друзей, но часто думаем о них с самым искренним уважением и сердечной приязнью.



Город Усть-Каменогорск

В Усть-Каменогорск мы приехали еще до наступления сумерек и расположились на почтовой станции. Это небольшой городок, всего с 5.000 населения, состоящий из 600—800 домов, по большей части деревянных, расположенный на безлесной равнине на правом берегу Иртыша, как раз при впадении в него притока его Ульбы. В городке есть две-три русских церкви с яркоцветными куполами, две-три татарских мечети, острог, с четырех сторон обнесенный высоким земляным валом и высохшим рвом, с церковью и несколькими казенными зданиями. Мечети, муллы в белых тюрбанах, конные киргизы в высоких остроконечных шапках, утром и вечером заунывный крик муэззинов, вереницы верблюдов, медленно и торжественно шагающих по улицам с грузом, принесенным из Киргизских степей, — все это придает городу тот же восточный вид, как и в Семипалатинске; кажется, будто находишься в Северной Африке или Средней Азии, а не в Сибири. ( Collapse )

( Collapse ) Атмосфера в Мургабском имении становилась все более нервной и тяжелой. Так как сенатор не дал мне никаких точных инструкций, то ему теперь надлежало самому принять решение о дальнейшем направлении дела. Наконец он приехал в сопровождении старшего своего сотрудника, прокурора С. Н. Трегубова. Я им обоим подробно доложил обо всем мною виденном и услышанном и представил протоколы произведенного мною дознания. Ознакомившись с ними, С. Н. Трегубов заявил, что налицо полный материал для назначения формального предварительного следствия о преступлении должностных лиц. ( Collapse )

( Collapse ) В начале мая 1908 года сенатор граф К. И. Пален был назначен ревизующим сенатором в Туркестан и предложил мне войти в состав его сотрудников по ревизии. Я, конечно, с восторгом согласился. Дело в том, что в это время председатель Совета Министров П. А. Столыпин восстановил существовавший в царствование императора Александра II порядок командирования сенаторов для ревизии тех или других областей Российской Империи или отраслей управления. Ревизия Туркестанского края имела целью не столько проверку закономерности действия тамошних властей, сколько ознакомление с современностью и возможностью введения там общего действующего в России порядка управления, так как край этот до тех пор был все еще в ведении Военного министерства и управлялся чинами Военного ведомства. Конечно, одновременно надо было близко ознакомиться со всеми сторонами жизни и быта разнообразного населения этого обширного края и наметить желательные для улучшения этого быта реформы и мероприятия.

В скором времени сенатор граф Пален созвал приглашенных им сотрудников к себе на совещание, и таких совещаний у него было несколько. На них я познакомился со своими сослуживцами по ревизии. Во главе их находился талантливый и молодой еще прокурор Петербургского окружного суда и профессор уголовного права Училища правоведения, бывший прокурор Ташкентского окружного суда, Сергей Николаевич Трегубов. Он был как бы начальником штаба у графа Палена. Затем было несколько товарищей прокурора, чинов канцелярии 1-го департамента, двое следователей по важнейшим делам и прочие. Всего около двадцати человек. На этих совещаниях в общей форме обсуждался и намечался порядок работ по нашем прибытии в Туркестан.

Прежде чем приступить к описанию моего участия в сенаторской ревизии Туркестана, мне кажется полезным вкратце вспомнить, каким образом этот обширный и своеобразный край оказался включенным в границы Российской Империи и что он из себя представлял со времени русского завоевания и до того момента, как я его в составе ревизии посетил. ( Collapse )

( Collapse ) При непосредственном соседстве с ними наша политическая задача будет заключаться в поддержании дружественных и мирных отношений.

Но если мы желаем мира, мы заранее должны быть готовы к войне.

Пока войска китайские будут на степени современного своего состояния, пока не изменится управление Урумчинским округом и Кашгариею, серьезной опасности нам не может представиться.

Но как только китайцы сумеют устроить завоеванные страны, расположить к себе покоренных их жителей, реорганизуют свою армию и дадут ей современное вооружение, то, при настоящем числе войск в области, борьба с ними будет нам не по силам.

Правда, еще много времени пройдет, пока китайцы в состоянии будут явиться нашими грозными противниками, но во всяком случае этим временем мы должны будем наилучшим образом воспользоваться, ( Collapse )

Наша первая встреча с политическими ссыльными в Сибири состоялось благодаря счастливой случайности и — странное дело — при посредстве правительства. В числе чиновников, с которыми мы познакомились в Сибири, был некто Павловский — человек интеллигентный и образованный, с видным служебным положением; нам его рекомендовали как знатока Сибири, в особенности Степного края, — могущего всегда дать нам верные сведения и добрый совет. Но хотя Павловский действительно произвел на меня впечатление человека гуманного и культурного, с либеральными взглядами, я, естественно, не решался обратиться к нему за справками относительно политических ссыльных. Из советов, которые мне давали в Петербурге, я понял, что русское правительство отнеслось бы неодобрительно к попытке иностранца-путешественника затронуть известную категорию политических вопросов или же свести знакомство с известным разрядом политических преступников, и думал, что мне придется все сведения добывать исподтишка, потайным путем. Я тогда не знал еще, что русские чиновники и политические нередко питают друг к другу тайную симпатию, и мне в голову не приходило обратиться за содействием к лицам, состоящим на государственной службе. Поэтому, беседуя с Павловским, я тщательно избегал разговора о «политических», и у него не было никакого основания предполагать, что я что-нибудь знаю о русском революционном движении или особенно интересуюсь политическими ссыльными.

Однажды, когда мы беседовали об Америке, Павловский неожиданно оборвал разговор, и говорит:

— М-р Кеннан, вы обратили внимание на движение нашей молодежи в Сибирь?

Разговаривали сегодня только в присутствии переводчика Бигулова с адаевским старшиной Баембетем. ( Collapse ) На мой вопрос, что правительство может сделать, чтобы дать его соплеменникам возможность жить покойно, Баембет отвечал, что нужно отправить к туркменам посольство, которое должно сказать им, что если они не перестанут грабить адаевцев, то против них выступят русские войска со всеми адаевцами. Это их очень должно испугать. Туркмены боятся русских и испугаются, что адаевцы, поддержанные войсками, ограбят их дотла.

— Правительство разве может поручиться, что адаевцы тоже не будут грабить туркменов? — спросил я.

— Нет! до тех пор, покуда вы нам не дадите властей, — отвечал Баембет. — Нас шесть родоначальников у адаевцев. Все мы хотим делать по-своему, и были бы рады, если бы над нами была бы какая-нибудь власть. До султана-правителя далеко. Летом, когда мы прикочевываем к Сагизу и выше, адаевцы и боятся его, а после делают что хотят. Пусть около Гурьева городка или в нем самом живет ваш чиновник, русский ли или султан — это все равно, тогда адаевцы станут тише. Идя на зимовки, они будут знать, что за шалости они останутся не безнаказанны, потому что в тылу у них будет находиться власть; для полного же спокойствия необходимо, чтобы нас охраняли бы от туркмен.

Слова старика очень умны. ( Collapse ) русские колонии совершенно необходимы для порядка в степи и для их преуспевания. ( Collapse )